Проблема засорения русского языка эссе. "Спикер на панели": почему русский язык засоряют англицизмы. Сочинения по темам

Миф первый. «Мы его теряем!»

С языком в прежние эпохи все было хорошо, а нынешнее поколение все испортило. Мы перестали говорить по-русски, общаемся на суржике, хороший русский язык остался в прошлом.

Это, пожалуй, самый распространенный миф о языке, его воспроизводит каждое поколение. Правда, с разными вариациями. Одни видят угрозу извне - в наплыве иностранных слов, другие - в деятельности ученых, которые разрешают говорить и писать «и так, и так», якобы непрерывно реформируют правила, слишком либерально относятся к речевым ошибкам, третьи - в деятельности журналистов, которым некогда проверять свои тексты (да, радио и телевидение тоже виноваты в порче языка).

Те, кто разделяет этот миф, требуют «защищать» прекрасный русский язык Пушкина и Толстого. Они воспринимают язык как некий музейный экспонат, о «чистоте» и сохранности которого нужно заботиться. Что это значит? Фактически - протирать пыль, любоваться, поставить табличку «не прикасаться», не экспериментировать. Любые попытки языкового развития, языкового эксперимента воспринимаются как деградация, диверсия.

По мнению носителей языка, разделяющих этот миф, язык можно легко испортить. Во-первых - проникновением «нелитературных», чужеродных слов - жаргона, просторечий, мата, «олбанского языка», а также иностранных слов. Во-вторых - ошибками, которые становятся нормой, которые мы перестаем замечать. Иными словами, общество испытывает страх перед всем, что ненормативно, не упорядочено, не по правилам. Страх перед языковой стихией. Здесь можно привести такую аналогию: есть большой природный массив (лес, степь, пустыня) и есть маленький огороженный регулярный парк. То, что регулируется правилами, - это как раз такой маленький парк, садик, огородик. Все остальное в языке - это природная стихия диалектов, жаргонов, городских слов и словечек.

Как предлагается «защищать» русский язык?

а) путем введения законодательных запретительных мер (штрафы за мат, за употребление иностранных слов);

б) с помощью народных инициатив («тайная орфографическая полиция», сбор подписей в Интернете против «кофе» среднего рода, за «кофе» мужского рода);

в) путем агрессивного порицания, высмеивания ошибок, наподобие сообщества «Порву за тся/ться».

Как же на самом деле?

Те, кто разделяют этот миф, обычно не представляют себе, какой огромный путь прошел язык за минувшие столетия. Идеал для них находится всегда в прошлом, но это прошлое расплывчато: для кого-то «чистый» русский язык застыл в пушкинской эпохе, для кого-то идеалом являются довоенные годы, для кого-то - язык программы «Время» брежневского застоя (именно потому, что дружный коллектив редакторов, корректоров и цензоров работал в это время как никогда строго и сплоченно, не позволяя появиться в эфире ни лишнему ударению, ни лишнему слову, ни лишней мысли).

Так что же, действительно в эти эпохи все испытывали единодушие по поводу судьбы русского языка? Вовсе нет. Во времена Пушкина основным языком культурного общения был французский, а относительно русского языка велись гораздо более жаркие споры, чем сегодня. Это известные споры о галошах и мокроступах, о тротуаре и гульбище. Даже в сталинское время оставалось место для дискуссий о судьбах русского правописания. И, пожалуй, только брежневская эпоха может похвастать относительной стабильностью в языке и неуклонным ростом числа носителей русского языка во всем мире. Но и в эти годы все равно происходили изменения, шли дискуссии о культуре речи, появлялись новые слова, и более того, именно в годы застоя стала выходить специальная серия словарей «Новое в русской лексике», в которой новые слова были собраны и истолкованы.

Всем, кто согласен с утверждениями наподобие «русский язык гибнет» или «современная молодежь коверкает русский язык», мы настоятельно рекомендуем великолепную книгу Корнея Чуковского «Живой как жизнь». Написанная в 1962 году, более полувека назад, она до сих пор не потеряла своей актуальности. Автор начинает разговор с читателями с рассказа о том, как в разные эпохи среди носителей языка шли споры о тех или иных словах, как то, что казалось ошибкой в прошлом, в настоящем представляется неотъемлемой частью литературного языка. «Старики почти всегда воображали (и воображают сейчас), будто их дети и внуки (особенно внуки) уродуют правильную русскую речь», - пишет Чуковский. Очень интересно читать эту книгу полвека спустя, уже зная, что в наши дни какие-то из вариантов, о которых тогда спорили, стали частью литературного языка, а какие-то исчезли вовсе. Прочитав эту и другие книги о языке тех лет, понимаешь: в 1960-е и в 1970-е годы разговоры о «гибели» языка, «порче» его молодежью шли с такой же интенсивностью, как и сегодня, а ведь спустя полвека это время многим представляется эталонным с точки зрения чистоты русского языка.

Покажем, как происходят изменения в языке, на конкретных примерах. Возьмем, например, глагол «переживать». Вполне литературное слово, не правда ли? Но вот какой вопрос пришел недавно в «Справочное бюро» Грамоты.ру:

«Прочитала в книге Норы Галь “Слово живое и мертвое», что слово «переживать» в значении «волноваться, огорчаться» - безграмотное, «одна из примет пошлой, мещанской речи”. Очень удивилась. По моим ощущениям, нормальное литературное слово. Можете как-то это прокомментировать? Когда и как это получилось, что из безграмотного оно превратилось в словарное (я проверяла, в словаре есть, и безо всяких помет)? И имеет ли еще оно в современном языке тот мещанский привкус?»

Замечательная книга Норы Галь «Слово живое и мертвое» впервые была опубликована в 1972 году. И действительно, тогда - в 1960-х и начале 1970-х - употребление слова «переживать» без дополнения в значении «волноваться» («я переживаю») было новым, непривычным и вызывало некоторое отторжение у носителей языка (особенно старшего поколения). Об этом новом употреблении писал в том числе и Корней Чуковский в книге «Живой как жизнь»: «…Молодежью стал по-новому ощущаться глагол переживать. Мы говорили: „я переживаю горе“ или „я переживаю радость“, а теперь говорят: „я так переживаю“ (без дополнения), и это слово означает теперь: „я волнуюсь“, а еще чаще: „я страдаю“, „я мучаюсь“. Такой формы не знали ни Толстой, ни Тургенев, ни Чехов. Для них «переживать» всегда было переходным глаголом».

Иными словами, «переживать-волноваться» прошло тот самый путь, который проходит почти каждое языковое новшество: от неприятия и отторжения (в первую очередь старшим поколением носителей языка) до постепенного признания его нормативным. Сейчас глагол «переживать» в этом значении входит в состав русского литературного языка, никакой «пошлости» в нем нет. Правда, в некоторых словарях это значение пока еще дается с пометкой «разговорное».

Да, многие из привычных нам сейчас слов приобретали свое теперешнее значение не сразу, постепенно, преодолевая некие барьеры восприятия. Так, 80 лет назад спортивное слово «болельщик» было новым словом. Его заключали в кавычки, комментировали. Лев Кассиль в книге «Вратарь республики» (1937) заключает слово «болеть» в кавычки и поясняет его: «Болеть» на футбольном жаргоне означает увлекаться, ходить на матчи, жаждать выигрыша своей команды». Но при этом само слово «болельщик» отнюдь не было новым. Оно употреблялось прежде в значении «тот, кто проявляет участие, заинтересованность в каком-то деле, заботится, беспокоится о нем». Вот пример из Л. Успенского: «В России его [Уэллса] слышат и понимают… как великого болельщика за будущее человечества». Сейчас для нас непривычно именно такое - «неспортивное» - значение слова болельщик, а в 1930-е годы все было наоборот.

Изменения в языке могут идти и в другую сторону: слова могут устаревать, выходить из активного употребления. Раз уж мы вспоминали сегодня Чуковского, приведем строки из другого его произведения:

Давайте же мыться, плескаться, Купаться, нырять, кувыркаться
В ушате, в корыте, в лохани,
В реке, в ручейке, в океане...

Хорошо ли мы понимаем разницу между ушатом, корытом, лоханью? Чем они отличаются? Заглянем в словари:

Ушат - кадка с двумя ушами на верхнем срезе, в отверстия которых продевается палка для подъема, ношения.

Лохань - деревянная клепочная посуда круглой или овальной формы, с невысокими краями для различных надобностей (мытья посуды, стирки белья, помоев).

И только что такое корыто, нам хорошо известно благодаря иллюстрациям к сказкам Пушкина и мультфильму «Вовка в тридевятом царстве».

Выход слов из активного употребления - тоже пример изменений, происходящих в языке, - таких изменений, которые происходят постоянно, но о которых мы, как правило, не задумываемся.

Итак, язык меняется, но эти изменения происходят не тогда, когда об этом трубят журналисты. Изменения в языке происходят постепенно, шаг за шагом, но неуклонно и непрерывно. Сегодня русский язык немного не такой, как был вчера, а завтра будет немного не такой, как сегодня. И это нормально, ведь ничего не меняется только в мертвых языках, а русский язык живой - «живой как жизнь».

Доля правды в этом мифе

Языки, действительно, могут исчезать и умирать. Но происходит это не в силу собственно языковых причин (буквально - не из-за «засорения» и не из-за того, что в словах меняется ударение). Языки исчезают вследствие того, что уходят из жизни их носители. Но это касается так называемых малых языков. Русскому языку вымирание не грозит.

Миф второй. «Засилье иностранных слов»

Русский язык засоряется иностранными словами. Надо избавляться от заимствований, нам достаточно своих, русских слов. Если не принять меры и не остановить поток заимствований, скоро мы все будем говорить по-английски.

Этот миф тоже передается из поколения в поколение. Попробуем это доказать. Перед вами две цитаты. Попробуйте назвать даты (хотя бы десятилетие).

Цитата первая:

«Русский язык мы портим. Иностранные слова употребляем без надобности. Употребляем их неправильно. К чему говорить „дефекты“, когда можно сказать «недочеты» или «недостатки» или «пробелы»?… Например, употребляют слово „будировать“ в смысле «возбуждать», «тормошить», «будить». Но французское слово „bouder“ (будэ) значит «сердиться», «дуться». Поэтому «будировать» значит на самом деле „сердиться“, „дуться“. Перенимать французски-нижегородское словоупотребление значит перенимать худшее от худших представителей русского помещичьего класса, который по-французски учился, но во-первых, не доучился, а во-вторых, коверкал русский язык. Не пора ли объявить войну коверканью русского языка?»

Цитата вторая:

«Нам надо очищать наш язык от неоправданно большого количества заимствований, которые мы нахватали за последние годы… Вот есть слово „мерчандайзер“. Почему? Зачем его употреблять, если есть нормальное русское слово „товаровед“? Почему надо говорить „праймериз“ вместо того чтобы сказать „внутрипартийные выборы“? Неужели так сложно произнести еще одно слово? Зачем в дипломе писать „менеджер“, если с тем же успехом можно написать „руководитель“».

Кто виноват в «засорении» языка иностранными словами (с точки зрения разделяющих этот миф)? Виноваты журналисты, неоправданно использующие иностранные слова, лексикографы, включающие эти слова в словари. Например, авторов «Русского орфографического словаря» РАН критиковали за включение в словарь большого числа новых слов, пришедших из других языков. В словаре можно найти и «офлайн», и «праймериз», и «эксит-полл». Разве что «селфи» пока что нет, т. к. это слово появилось после выхода последнего печатного издания. Как можно было включать эти слова в словарь, восклицали пуристы? А лингвисты отвечали: как можно было НЕ включать эти слова в словарь, если они уже появились в русском языке?

Как же на самом деле?

То, что русский язык немыслим без заимствованных слов, очень легко доказать. Достаточно привести примеры слов, которые нам кажутся исконно русскими, но на самом деле таковыми не являются.

И правда, многие слова, которые нам кажутся исконно русскими, были заимствованы в глубокой древности из других языков. Например, из скандинавских языков к нам пришли слова акула, кнут, сельдь, ябеда, из тюркских - деньги, карандаш, халат, из греческого - грамота, кровать, парус, тетрадь. Даже слово хлеб, очень вероятно, является заимствованием: ученые предполагают, что его источник - языки германской группы.

И теперь вспомним строки Сергея Михалкова, которые можно назвать поэтической иллюстрацией к данному мифу:

«Нет! - сказали мы фашистам, -
Не потерпит наш народ,
Чтобы русский хлеб душистый
Назывался словом «брот».
Мы живем в стране Советской,
Признаем язык немецкий,
Итальянский, датский, шведский
И турецкий признаем,
И английский, и французский,
Но в родном краю по-русски
Пишем, думаем, поем.

На самом деле, как уже сказано, «русский хлеб душистый» называется, вероятно, словом, пришедшим к нам из германских языков.

В разные эпохи в русском языке обычно преобладали заимствования из какого-то одного языка. Когда во времена Петра I Россия строила флот, чтобы «прорубить окно в Европу», к нам пришло множество слов, связанных с морским делом, при этом большая часть - из голландского языка (верфь, гавань, компас, крейсер, матрос), ведь именно голландцы в то время считались лучшими корабельными мастерами и многие из них работали на российских верфях. В XVIII - XIX веках русский язык обогатился названиями блюд, одежды, украшений, предметов обстановки, пришедшими из французского языка: суп, бульон, шампиньон, котлета, мармелад, жилет, пальто, гардероб, браслет, брошь. В последние десятилетия слова в русский язык приходят в основном из английского языка, и связаны они с современными техническими устройствами и информационными технологиями (компьютер, ноутбук, смартфон, онлайн, веб-сайт).

Сказанное отнюдь не означает, что русский язык такой бедный или такой жадный: он только принимает и ничего не отдает. Вовсе нет. Русский язык тоже делится своими словами с другими языками, но экспорт чаще идет не на Запад, а на Восток. Если сравним русский язык и казахский, например, то увидим, что в казахском языке очень много заимствований из русского. Кроме того, русский язык является посредником для очень многих слов, которые идут с Запада на Восток и с Востока на Запад. Такую же роль играл в XVII - XIX веках польский язык, через который в русский пришло очень много слов (благодаря полякам мы говорим «Париж», а не «Пари», «музей», а не «музеум», «революция», а не «революсьон»).

Многих носителей языка раздражают именно недавние заимствования; английские слова воспринимаются едва ли не как враги русского языка. В ответ на это приведем слова профессора МГУ Марины Сидоровой: «Но кто здесь виноват? „Лайоут“ и „воркаут“ абсолютно не виноваты. Здесь дело в общей культуре человека. Дело в том, что человеку не приходит вовремя в голову хорошее, понятное русское слово, или он не утруждает себя тем, чтобы это слово подобрать».

И когда человек вводит, пускает в ход новое слово, будь то слово заимствованное или придуманное русское, он не может предсказать его судьбу. Есть замечательный пример - первая русская „Арифметика“ Леонтия Магницкого (1703). И в названии учебника („Арифметика, сиречь наука числительная…“), и в определении науки („Арифметика, или числительница, есть художество честное, независтное…“) Магницкий предложил два именования для этой дисциплины - заимствованное греческое и русское.

В языке осталось греческое слово. Почему оно прижилось? Потому что оно вписывается в систему: у нас все названия наук - с международными корнями (география, биология, химия и др.), и слово арифметика одним из первых встало в этот ряд. А названия арифметических действий у Магницкого тоже даны парами: «сложение» или «адиццио», «вычитание» или «субтракцио», и здесь у нас остались русские слова. Почему? Потому что здесь было важнее иметь параллель с глаголом: «складывать» - «сложение», «вычитать» - «вычитание». И, конечно, практически невозможно это предсказать».

Если мы запретим иностранные слова, мы просто-напросто остановим развитие языка. И вот тогда-то есть угроза, что мы начнем говорить на другом языке (например, на том же английском), ведь русский язык в этом случае не позволит нам выражать наши мысли полно и подробно. Иными словами, запрет на употребление иностранных слов ведет не к сохранению, а к уничтожению языка.

Доля правды в этом мифе

Заимствования действительно могут употребляться неудачно. Это не значит, что слово неудачное, просто оно может быть употреблено не к месту. Например, читаем в газете: «драматический рост безработицы». Как определить - удачно или неудачно употреблено иноязычное слово? Открываем словари и смотрим значения слова (фактически примеряем каждое значение, как одежду). У слова драматический четыре значения: 1) к слову драма (драматический театр). Не то значение; 2) рассчитанный на эффект, напыщенный (драматическая пауза). Может ли рост безработицы быть напыщенным? Вряд ли. 3) напряженный, тяжелый, мучительный (драматический период жизни). Тоже что-то не то. И 4) о тембре, голосе певца, певицы (драматический тенор). Явно не подходит. Мы не знаем, даже с помощью словаря не можем выяснить, что же хотел сказать журналист. На самом деле он просто взял близкозвучащее английское слово dramatic, которое в одном из значений «разительный, впечатляющий». Вот эти слова как раз и надо использовать, английское слово здесь неудачно: в английском языке такое значение у слова dramatic есть, а в русском у слова «драматический» - нет. Таким образом, иноязычное слово употреблено неудачно.

Но это же вовсе не означает, что нужно срочно запретить употребление слова «драматический», не правда ли?

Миф третий. «Словарям нельзя верить»

Иногда этот миф встречается в такой формулировке: Современным словарям нельзя верить, в них сплошные ошибки. У носителей языка на слуху только несколько фамилий, в первую очередь - Дитмар Розенталь, реже вспоминают Владимира Даля и Сергея Ожегова, еще реже - Дмитрия Ушакова. Словарям, на обложке которых нет этих фамилий, многие не доверяют.

Этот миф связан и с тем, что многие не представляют себе, чем занимаются лингвисты. Одним носителям языка лингвист представляется довольно злобным существом, которое сознательно не включает в словарь тот или иной вариант. Все так говорят, а лингвист из принципа утверждает, что так говорить нельзя. Все говорят «убить паука тапком», а лингвист утверждает: так говорить нельзя, надо: «тапкой».

Другим, наоборот, лингвист представляется существом довольно безвольным и слабохарактерным. Он должен сторожить норму, охранять ее от покушения неграмотных людей, а он делает шаг им навстречу и включает в словарь безграмотные варианты. Ну вот например, зачем он включает в словарь «кофе» в среднем роде? Всю жизнь учили, что это неграмотно, а лингвисты взяли и включили это в словарь. Какое они имели право? Так думают многие.

Как же на самом деле?

На самом деле лингвист - не враг народа и не злостный разрушитель нормы. Лингвисты вообще не устанавливают нормы, они их кодифицируют. Что это означает? Лингвист наблюдает за языком и записывает наблюдения в словари и энциклопедии. Он должен это делать независимо от того, нравится ли ему тот или иной вариант или нет.

Вот, например, мы слышали новость о том, что в Большом адронном коллайдере частицы разогнали со скоростью, превышающей скорость света. Представьте себе физика, который скажет: «давайте сделаем вид, что этого не было». Ну мы же знаем, что ничто не может двигаться со скоростью, превышающей скорость света. Давайте этого не заметим. Что вы сделаете с таким физиком? Вы уволите его. Вы скажете: если ты физик, ты обязан это отметить и зафиксировать. И объяснить нам, почему это произошло.

В словарях существует сложная, развернутая система помет. Какие-то варианты помечаются как равноправные (твОрог и творОг), где-то один вариант признается предпочтительным, а второй - допустимым (например: предпочтительно шевелЯтся, но допустимо и шевЕлятся; опять эти глаголы на -ить, в глаголе «шевелиться» - в отличие от «звонить» - ударение на корне в личных формах уже признано допустимым), в каких-то случаях лингвист отмечает вариант в словаре (потому что не может не отметить), но пишет: так говорить нельзя. В словарях есть пометы «не рекомендуется», «неправильно». Например: шарф, шАрфы, неправильно шарфЫ. Поэтому словарь надо уметь читать, надо уметь им пользоваться. И со словарями связан еще один миф: что грамотным людям словарь не нужен. Все наоборот. Лингвисты говорят, что чем грамотнее человек, чем чаще он смотрит в словарь. Потому что он понимает, какое множество вариантов - орфоэпических, грамматических, орфографических существует в языке, их все не упомнишь, да и не надо. Для этого и существуют словари, в которые надо заглядывать всякий раз, когда возникают сомнения. И мы вас призываем как можно чаще заглядывать в словари.

Доля правды в этом мифе

На самом деле в словарях и правда есть противоречия. Но они вызваны не тем, что лингвисты не могут договариваться, а другими объективными причинами. Во-первых, направленностью словаря (в словарях, адресованных работникам эфира, обычно будет указан только один вариант; словари, нацеленные на более широкую аудиторию, могут поддержать и менее желательные варианты). Во-вторых, противоречия в словарях обусловлены противоречием в языке: есть «горячие точки» языка, которые разные авторы отражают по-разному.

Что же делать, если в словарях разнобой? Какому словарю верить? И как выбрать хороший словарь в книжном магазине? Вот несколько практических советов.

Первое. Читайте словари с хорошей репутацией, остерегайтесь подделок. Выбирайте словари с грифом академических институтов РАН (Институт русского языка, Институт лингвистических исследований); словари, выходящие в сериях крупных издательств (например: «Словари XXI века», «Библиотека словарей ЭКСМО»). Не доверяйте изданиям, выпущенным на плохой бумаге безвестными региональными издательствами.

Второе. Узнайте побольше об авторах словарей. Подумайте, как Дмитрий Ушаков (1873–1942) или Сергей Ожегов (1900–1964) могут быть авторами изданий, называемых примерно так: «Новый орфографический словарь современного русского языка». Подумайте: не проделки ли это маркетологов, которые пользуются тем, что на слуху у неспециалистов только несколько фамилий языковедов? Не используйте словарь Даля, составленный в XIX веке, как источник сведений о современном русском языке.

Третье. Ориентируйтесь на профиль словаря. Ударение проверяйте по орфоэпическому словарю, а не по толковому; правописание - по орфографическому (а не по словарю синонимов).

Миф четвертый. «Грамотность - это умение правильно заказать кофе, тефтели и гренки»

Чтобы быть грамотным, нужно запомнить правильное ударение в сложных словах типа «тефтели» и «гренки», и вовремя их вворачивать. А еще выучить, что «кофе» мужского рода и громко возмущаться, когда кто-то говорит «мое кофе».

Не можем - хотя бы коротко - не сказать о еще одном крайне распространенном мифе: будто бы грамотность - это исключительно знание правильных ударений в словах и умение писать без ошибок.

Люди, которые называют себя граммар-наци или записываются в сотрудники «тайной орфографической полиции», по сути, являются распространителями этого мифа. Его распространяют и популярные в Интернете тесты типа «Насколько вы грамотны?», где ответ на этот вопрос можно получить, правильно выполнив 15 тестовых заданий с выбором правильного варианта.

Как же на самом деле:

Человеку, который прошел такой тест, кажется, что в этом и есть суть грамотности - знать заранее выученные ответы. Заметьте, что их число не так велико: случаи типа «кофе», «тюль», «шампунь», «звонИт», «договОр», «в Строгине» выучить не так уж и сложно. Но это не означает, что, выучив их, человек в совершенстве овладеет русским языком.

Можно привести прямую аналогию с вождением автомобиля. Сдать тест и получить права - еще не означает стать хорошим водителем. Для этого нужна большая практика. И еще одна аналогия: выучить 100 слов с непростым ударением и считать себя грамотеем - все равно что выучить 100 названий государств и их столиц и считать себя знатоком географии.

Мы не можем не процитировать здесь профессора МГУ Игоря Милославского. Обращая внимание на то, что самые популярные вопросы о языке - это вопросы о том, как правильно, лингвист пишет: «Правильно - по отношению к существующим в русском языке нормам, определяющим слитные и раздельные написания или, например, место ударения в определенных словах и формах. При этом, как кажется, остается в тени всех этих важных вопросов самый главный вопрос: вопрос о том, насколько точно все мы, говорящие по-русски, понимаем то и только то, что стоит за словами, предложениями и текстами, которые мы читаем и/или слышим. Затеняется также и вопрос о том, насколько эффективно все мы, говорящие по-русски, умеем выбирать именно то из разнообразнейших средств русского языка, чтобы выразить свою мысль в полном соответствии и с отражаемой реальностью, и с нашей ее оценкой, и с нашим отношением к читателю/собеседнику.

Мы говорим и пишем по-русски не ради демонстрации нашего умения говорить и писать без ошибок или ставить ударения на нужный слог, а для того, чтобы передать смысл. «Соблюдение правил - пусть и очень важное, но УСЛОВИЕ разумных речевых действий. Цель же этих действий - в ясном понимании того, какая реальность кроется за словами».

Грамотность - это отнюдь не только знание правил правописания и непростых ударений. Это еще и умение пользоваться словарями, умение выбирать наиболее подходящее слово, чтобы точно выразить свою мысль, умение не обидеть собеседника неудачной репликой. Грамотность - это еще и умение критически воспринимать информацию о языке, полученную из СМИ, не пугаться и не паниковать, услышав разговоры о «реформе языка». Русский язык отнюдь не исчерпывается набившими оскомину дискуссиями о роде слова «кофе» и ударении в глаголе «звонит». Русский язык таит в себе немало загадок, с ним связано невероятное количество увлекательных историй, и мы обязательно будем вам о них рассказывать - на страницах портала Грамота.ру.

Русский язык в последние годы активно засоряется. Филологи давно бьют тревогу: в язык постоянно проникает много словесного «мусора», в результате чего язык утрачивает многие свои черты.

Слова, проникающие в русский язык, можно подразделить на следующие группы: варваризмы, вульгаризмы, жаргон (арго), неологизмы, сленг различных социальных и профессиональных групп, простые заимствования.

Варваризмы – это иноязычное слово или выражение, не до конца освоенное заимствующим языком, чаще всего с трудностями грамматического освоения. Например, авеню, денди, мадам, мосье, микадо, фрау, табльдот, хобби . Обычно варваризмы используются при описании чужеземных нравов и обычаев, быта для создания местного колорита. С этой же целью применяется и так называемая экзотическая лексика, к которой относятся слова и выражения, заимствованные из других, часто малоизвестных языков и употребляемые для придания речи особого (местного колорита). Бай, бек, бешмет, гяур, делибаши, зурна, паранджа, пиала, чайхана, янычар – указанные слова использовались в русском языке достаточно давно, они имеют вполне определенный смысл и не засоряют его.

Вторая группа слов – вульгаризмы (простонародные слова). Вульгаризм – это грубое слово или выражение, находящееся за пределами литературной лексики. Например, вместо лицо – морда, рыло, харя ; вместо есть – жрать, лопать ; вместо умереть – окочуриться, околеть, сдохнуть, откинуться .

Следующая группа слов – слова, заимствованные из других языков. Заимствование является естественным процессом и естественным следствием установления экономических, политических и культурных связей с другими народами, когда вместе с реалиями и понятиями приходят обозначающие их слова.

Заимствование происходит двумя путями: устным – через разговорное общение, в условиях контакта с носителями другого языка и письменным – через книги, периодическую литературу, официальные документы. Заимствования способствуют обогащению словарного запаса заимствующего языка; слова иноязычного происхождения, как правило, подчиняются законам фонетики, грамматики словообразования этого языка лишь в немногих случаях остаются «чужеродными» телами (например, варваризмы). Однако злоупотребление иноязычными словами, неоправданное использование их без надобности приводят к засорению литературного языка.

Одним из источников загрязнения русского языка являются жаргоны, складывающиеся в субкультурах. Под субкультурой понимаются:

1) культура социальной или демографической группы;

2) в чем-то ограниченная культура социальной общности, обусловленная бедностью ее социальных связей, неполнотой или затрудненностью доступа для нее к культурному наследию. Целесообразно использовать понятие именно в этом, втором смысле, поскольку ничто не мешает нам говорить о культуре интеллигенции, национальных групп, когда эта культура полноценна и свободно развивается.

В ряде случаев, однако, группы, поставленные в невыгодное, неравноправное положение в обществе или временно лишенные свободного доступа к культурному наследию и возможностей саморазвития, развивают упрощенные формы культуры, заменяющие ее нормальные, естественные формы и в той или иной степени противостоящие культуре как целому. Таковы, например, субкультуры преступных групп и организаций типа мафии, субкультуры религиозных сект и изолированных утопических коммун, национальных меньшинств в больших городах.

По-другому обстоит дело с демографическими и профессиональными группами, культура которых (молодежи, ученых, моряков дальнего плавания и др.), хотя и не противостоит целостной национальной культуре, все же имеет существенные особенности. Молодежь создает собственную субкультуру, в частности свой жаргонный язык, который отличается от общепринятого языка. В последнее время язык засоряется в связи с развитием компьютерных технологий, Интернета, активным проникновением иностранных варваризмов (филологи считают, что ежедневно в русский язык вливается по 6–7 варваризмов). Молодежь активно их впитывает, хотя некоторые выражения требуют специального перевода на русский язык. Например: «Мой писюк глючит» (компьютер плохо работает). «Супердисконт на мобильники» (очень дешевые телефоны), «Мой бойфренд меня кинул, айда в фитнес на шейпинг!» – звонит девушка своей подруге (мой парень занят, пошли в спортзал).

Новая лексика проникает в русский язык через несколько лазеек. Через экономическую сферу приникли в русский язык слова бартер, чартер, ипотека, маркетинг, дефолт и другие; через музыку и телевидение в него, если так можно выразиться, «просочились» ток-шоу, рейтинги, супер-модель, саундтрек, диджей и др. Реклама предлагает товарно-оздоровительные нововведения типа тампакс, памперс и секонд-хэнд . Молодежные заимствования: унисекс, рейнджер и т. п.

Жаргон – язык отдельных социальных групп, искусственно создаваемый с целью языкового обособления (иногда «потайной» язык), отличающийся главным образом наличием слов, непонятных людям непосвященным. Различают школьное арго, студенческое арго, спортивное арго, арго картежное, воровское арго (феня). Аргонизмы могут использоваться в литературном языке со стилистической целью.

Лингвисты выделяют жаргон (арго) тюремный, молодежный, школьный, профессиональный, студенческий, арго картежников, спортивное арго, появился свой жаргон и у наркоманов.

Арго (или жаргон) – явление не только, а возможно, и не столько лингвистическое, сколько психологическое. Выше мы поговорили о возникновении субкультуры тех или иных социальных групп скорее с психологической точки зрения, хотя возникают они по разным причинам: одни – в силу изолированности определенных групп от целостности культуры, другие – в силу особенностей возраста, профессии или увлечений. Эти группы могут существовать долго и влиять на человека на протяжении всей его жизни, другие элементы субкультуры утрачиваются с взрослением человека. Точно так же утрачивается жаргон.

Остановимся на молодежном арго. Умиляющее взрослых детское словотворчество отличается наивной, яркой образностью. Юношеское творчество чаще воспринимается как коверкание языка. Вводимые подростком термины грубы, подчеркнуто условны, сплошь и рядом словам придается смысл, противоположный их нормальному значению. Но этот условный молодежный жаргон, существовавший во все времена, кстати сказать, выполняет весьма важные коммуникативные функции.

Юность всегда торопится, поэтому в ее языке много сокращений, экономящих время и позволяющих (иногда в ущерб ясности) одним словом передать несколько значений. Многие слова изобретаются для передачи переживаний, которых взрослые не знают или которым не придают значения; такие слова, как правило, непереводимы (например, «колбасит, клево, оторвался»). Юность высокоэмоциональна и в то же время застенчива, сдержанна в выражении чувств. Отсюда – ироничность молодежного арго, нарочитая грубость, заимствование словечек из блатного лексикона, эмоциональная отстраненность родителей (родителей называют предками, сверстников – стариками). Эта хитрая словесная игра служит также средством отделения «своих» от «посторонних» и укрепления столь ценимой юношами возрастно-групповой солидарности. Некоторые из арготизмов с течением времени усваиваются взрослыми, проникают на страницы литературных произведений, после чего обычно выходят из моды у молодежи, постоянно изобретающей что-то новое.

Юношеский жаргон – явление многослойное. Его костяк образует совокупность слов и выражений, которые употребляются практически всеми ребятами этого возраста. Второй слой образуют слова и выражения, специфические для отдельных групп юношества. Как показывают исследования, жаргон части старшеклассников, преимущественно в больших городах, в значительной степени состоит из «англицизмов», юноши из малых городов и сельской местности употребляют немало вульгаризмов, их словарь пополняется также за счет блатной лексики. И, наконец, третий слой образуют слова и выражения, характерные для специфических слоев юношества. Жаргон разных групп старшеклассников отличается и по своей экспрессивной окраске: в одних случаях она более агрессивна, груба, в других – несколько юмористична.

Использование в речи иностранных слов непонятного происхождения, неологизмов не только засоряет речь, но и искажает смысл ее и лишает ее одного из основных признаков – точности. Например, «Я, как бы, училась, работала … или я, как бы, влюбилась…» Бывает и так, что, пытаясь украсить речь, собеседник или выступающий включает в нее слова, смысл которых либо не ясен ему самому, либо имеет смысл, отличный от того, что хотел сказать выступающий. Искажается смысл, утрачивается точность, и в результате засоряется речь.

Содержание и стиль речи зависят от речевой ситуации, в которой возникает необходимость в речи. Однако во всех случаях речь должна быть литературной и стилистически выдержанной. Литературный язык можно определить таким образом: это нормализованный язык, обслуживающий разнообразные культурные потребности народа, язык художественной литературы, публицистических произведений, периодической печати, радио, театра, науки, государственных учреждений, школы и т. д. Горький писал: «Деление языка на литературный и народный значит только то, что мы имеем, так сказать, “сырой” язык и обработанный мастером». Нормированность литературного языка заключается в том, что состав словаря в нем отобран из общего лексического богатства общенародного языка, значение и употребление слов, произношение и правописание регламентированы, формализованы и словообразование подчиняется общепринятым образцам. Литературный язык противопоставляется диалектам, просторечию, жаргонам. В зависимости от целей и условий общения в литературном языке выделяются отдельные стилевые разновидности (стили).

Русский литературный язык сложился на основе общенародного языка. В период формирования древнерусской письменности разнообразные общеизвестные и культурные потребности народа стал обслуживать литературно обработанный народный восточнославянский язык. Письменные памятники свидетельствуют о богатстве его лексики, о стройной для того времени системе грамматических и стилистических правил, о разнообразии использовавшихся средств. Известную роль сыграл церковно-славянский, т. е. русифицированный старославянский, язык, обслуживающий потребности религии и церкви, церковно-книжной образованности и духовной литературы и оказавший воздействие на русский литературный язык. Обогащению литературного языка способствовали также многообразные экономические, политические, культурные связи русского народа, что в немалой степени объясняется своеобразием русской истории, географическим местоположением страны на стыке Востока и Запада. Общеславянские слова и до сих пор составляют значительный слой в русской лексике, который является принадлежностью также и других славянских народов. К общеславянской лексике относятся названия родственных отношений (мать, сын, сестра, брат, дед ), трудовых процессов и орудий труда, жилища и его частей (дом, пол ), продуктов питания (квас, мед, сало, сыр ), деревьев (дуб, береза, липа, сосна ).

Сопоставление разных форм устной и письменной речи, раскрытие и осмысление норм литературного языка на всех уровнях звуковой системы (произносительная сторона, лексико-фразеологический материал, грамматические конструкции) не только позволяют определить и выявить тенденции его развития, но и способствуют реальному воплощению в речевой практике норм литературного языка.

В романе Т. Толстой “Кысь” люди настолько испортили русский язык, что в нем уже не узнать прежнюю певучесть, они”кидаются” словами, при этом произнося их отнюдь неправильно. После прочтения подобных книг хочется беречь и защищать наш язык от жаргона и сленга.

Я считаю, что использование иностранных слов в родном языке оправданно только в том случае, если нет эквивалента. С засорением русского языка заимствованиями боролись многие наши писатели. М. Горький указывал: “Затрудняет нашего читателя втыкание в русскую фразу иностранных

Слов. Нет смысла писать концентрация, когда мы имеем свое хорошее слово – сгущение”.

Адмирал А. С. Шишков, занимавший какое-то время пост министра просвещения, предлагал заменить слово фонтан придуманным им неуклюжим синонимом – водомет. Упражняясь в словотворчестве, он изобретал замены заимствованных слов: предлагал говорить вместо аллея – просад, бильярд – шарокат, кий заменял шаро тыком, а библиотеку называл книжницей. Для замены не понравившегося ему слова калоши он придумал другое – мокроступы. Такая забота о чистоте языка не может ничего вызвать, кроме смеха и раздражения современников.

Не использовать богатств русского языка можно стать похожим на Эллочку Щукину из произведения “Двенадцать стульев” И. Ильфа и Е. Петрова. Она обходилась тридцатью словами.

Помните о духовном завете И. С. Тургенева. ” Берегите наш язык, наш прекрасный русский язык, этот клад, это достояние, переданное нам нашими предшественниками.”

“Язык – это история народа. Язык – это путь цивилизации и культуры. Поэтому-то изучение и сбережение русского языка является не праздным занятием от нечего делать, но насущной необходимостью.” – А. Куприн

Методы приближенного вычисления интегралов (метод прямоугольников, трапеций, Симпсона). Оценка точности для методов прямоугольников, трапеций, Симпсона. Численные решения диф. уравнений. Методы Эйлера. Метод прогноза и коррекции.

Важливим при набутті права власності є момент, з якого особа вважається власником. Цивільне (гражданское) право України ЦК. Право повного господарського відання. Право оперативного управління.

Тейлор разработал систему, которая является совокупностью методов распределения норм труда, организации и управления производством.

Дипломная работа Специализация “Технология ферментных препаратов” Специальность “Биотехнология”

Торговые автоматы классифицируются: по товарным группам, по виду товара, по степени готовности товара к продаже, по месту расположения, по виду денежной системы, по конструктивному исполнению, по виду используемой энергии

(Пока оценок нет)

Сочинения по темам:

1. Русский язык – это богатство и гордость всего народа. Он по праву считается одним из самых певучих и многогранных языков...
2. Богатство, благозвучие и величие русского языка – предмет восхищения многих отечественных классиков. Тем более удивительно, что наши современники недооценивают его...
3. В Волынской губернии, неподалеку от города Хлебно, над извилистой речкой стоит поселок Лозищи. Все его жители носят фамилию Лозинские с...
4. Русский язык – один из самых распространенных в мире: более 140 млн. человек считают его родным. О нем восторженно отзывались...

Выступление на школьном педсовете в ноябре 2010 года.

Защитить, сберечь наше величайшее достояние, наше великое русское Слово. Именно к этому призывают нас строки Нобелевского лауреата - Ивана Бунина :

И нет у нас иного достоянья!

Умейте же беречь

Хоть в меру сил, в дни злобы и страданья,

Наш дар бесценный – речь.

Мы знаем, что большая часть лексикона современного русского языка своими корнями далеко не русская и даже не славянская. Самый яркий пример это, конечно, слова, начинающиеся на букву А, здесь почти все слова заимствованы.
Это касается не только специфических терминов, но и многих обиходных предметов. Например, слово "огурец" греческого происхождения, "помидор" - испанского, "стул, стол, шкаф" - немецкого, "сарай, барабан" - турецкого. И что, мы с этим должны бороться? Заимствование слов было всегда и во все времена и ничего ужасного я в этом не вижу. Все заимствованные неологизмы когда-то были жаргонными словами, с которыми предлагали бороться, а сейчас это полноправные представители нашего лексикона, например компьютерные слова: сайт, чат, геймер, хакер и др.

Например, мы уже привыкли говорить "не счётная машина", а "калькулятор". Да, и "машина" тоже нерусское слово... Или я ошибаюсь?

Но…! Почему же всё-таки но?
Засорение русского языка американскими фразами, жаргонами. Кому это выгодно? Засилие чужой культуры и (не самой лучшей ее стороны) подражание западу. Что движет людьми? Мода на новые иностранные слова, боязнь казаться "несовременными" или "нецивилизованными"? Что же будет со следующими поколениями? А как же наследие? Ведь дошли до того, что 20 ноября 2010 исполнилось 100 лет со дня смерти великого русского писателя и человека Льва Николаевича Толстого, а мы ничего не видели на экранах ТВ и не слышали по радио. Ничего не было проведено и, видимо, не планировалось на государственном уровне. Это можно понимать только так, что властям, радио и ТВ до нашего национального гения дела нет. Запретить нецензурные, не литературные слова с телевизора, с модных каналов для молодежи? Это само собой следует делать, но не менее важно не забывать всё то хорошее, что есть у нас.

Всё ведь бывает по-разному. Хочу шагнуть в прошлое. Итак, 1989, только начал работать Съезд Народных Депутатов СССР, ректор моего института Ю.А.Рыжов стал депутатом и даёт в своём кабинете интервью и несколько раз повторяет слово менталитет, от которого меня передёргивает. И только сейчас, работая над этим выступлением, я задумался и, кажется, понял, почему Юрий Алексеевич, академик, интеллигентный человек, использовал его. Всех «достал» М.С.Горбачёв с постоянно повторяемым «новым мЫшлением» (теперь-то я знаю, что, хоть и звучит это дико, но правильно – очень редко используемое произношение). Как же это всем не нравилось! К тому же Перестройка уже сошла на нет, М.С. Горбачёв и всё им сказанное, мягко говоря, не вызывали доверия. Вот наш ректор впервые в СССР и попытался сказать, используя английское слово вместо русского «мышления».

А потом пошло-поехало: творческий – плохо, заменим на креативный; убийца – несовременно, киллер – самое то; какая там безопасность, вы что, только секъюрити!
Можно понять использование слова продюсер в творческой области: в русском языке, как и в советской культуре такого понятия не было, обходились без человека, который решал вопросы отыскания денег для производства спектаклей и фильмов, а при новом строе понадобился.
Ничего нельзя возразить и по поводу компьютерных терминов. Как же иначе? Не мы придумали танец, чтобы музыку к нему заказывать. Так что давайте не будем пытаться компьютер называть вычислителем, монитор например смотрельщиком, а клавиатуру буквонабиралкой. Это просто смешно! Так же смешно как и французское упорство в борьбе за сохранение чистоты языка и компьютерные термины переводить на родной язык, перегружая их лишними словами. А чего стоит хорватское название футбола – ногомёт.

Но менеджер! Значит управляющий, или управленец, нам уже не подходят? И управляют в результате в этом государстве менеджеры. Oops! Sorry! Я это специально. Менеджеры не управляют, а менеджерят (а почему нет, ведь придумали мы слово мониторить): в армии менеджер от мебели, в здравоохранении менеджер от бухгалтерии.

Сейчас услышите что-то, что заставляет смеяться сквозь слёзы. Всюду вещают (иначе сказать не могу) толерантность-толерантность, дня не проходит, чтобы хоть раз по радио или на ТВ не услышать. А результат?
Итак, на уроках в обоих 10-х классах встречаем в учебнике tolerate. Спрашивают ВСЕ: "Что это?" Ну я, дурак наивный, говорю: "Однокоренное слово с общеизвестным". Следует вопрос: "Каким?" Нервно усмехаюсь и отвечаю: "Толерантность". И тут прямо удар в лоб: "А что это?" (НИКТО НЕ ЗНАЛ!!!)
И как вы их хотите учить толерантности.
А вот нецензурные выражения англо-американские знают хорошо. И ясно откуда: в фильмах идёт закадровый перевод типа «Чёрт! А чтоб тебя! Будь ты проклят!», а слышатся отнюдь не эти, в определённой степени, приличные выражения. Они, эти английские выражения, короткие, легко запоминаются. Блеснуть-то хочется. Вот, так сказать, и блестят .

Согласитесь, чтобы учить чему-то, сначала надо, чтобы слова необходимые знали.
Слово ТЕРПИМОСТЬ забыли, захотелось наукообразия. Вот и получили.
А классные часы, посвящённые толерантности разве не проходят, а они не понимают этого слова и, как результат, не слушают.

А как вам то, что не все 9-иклассники знали слово «вкрадчивый», а уже у известных вам 10-иклассников слово «ощетиниться» вызвало удивление, а когда я сказал: «Однокоренное слово «щетина», – то услышал вопрос: «Это что, когда мужчина долго не бреется?» Смешно! Но какова логика! (Иллюстрации)

Все языки в чём-то сходны, но в них и различия.

Например. Все знают, по крайней мере надеюсь, все знают выражение «Бабушке своей рассказывай!» Это по поводу небылиц.
А в английском языке это звучит посолидней «Tell that to the Marines!» ("Расскажи это морпеху!").
И сразу возникает образ американского морпеха-мордоворота, который до того туп, что поверит любой ахинее. Только вот кто ответит за последствия, когда до этого мордоворота дойдёт почему все покатываются и над кем они покатываются?
Два разных языка – и часто вроде бы одно и тоже пусть и другими словами, но всё-таки не то, и не просто не то, а очень даже по-другому.

Или например, «роза» в английском языке «rose ». Если в обоих языках нет различия в таком термине как «розовое масло», то при описании цвета это даже не различие: ассоциации разные, итак, «розовый» в русском языке, а в английском «pink», т.е. «гвоздичный». Годы СССР не прошли бесследно для нашей культуры, гвоздика ассоциируется с красным цветом, эти гвоздики на картинах, в стихах и песнях. Может ли произойти замена слово розовый на «pink»? А почему нет. Это уже происходило ещё несколько нет назад, когда у подростков пользовалась бешенным успехом поп-певица Pink. Слава богу, популярность её в России сошла на нет, и «pink» опять превратился в розовый. Кто может поручиться, что не появится что-нибудь ещё, и вместо «розовый» молодёжь опять не начнёт говорить «пинк», а потом и «пинковый». Разве не дико? А так уж дико ли? Ведь уже не дико слышать крылатую фразу «Не тормози – сникерсни!»(Иллюстрация)
И здесь как нельзя кстати привести стихотворение, которое я нашёл в Интернете (автор не приводится, к сожалению) :

Все знают, глупость бесконечна.
Как мед незаменим для мух,
Так, иностранное словечко
Порой весьма ласкает слух.
Женой быть Кузнецова Вани?!
Ты что, парниша! Не шути!
Ведь лучше сесть в чужие сани:
Куда солиднее John Smith!
Слова "не наши" интересней.
Без них родной язык убог.
Не так вкусна сосиска в тесте,
Как обожаемый хот-дог!

Я с детства вздрагиваю, когда я встречаю или слышу украинские слова
колёровый (цветной), палац (дворец), готэль (гостиница) – здесь понятно влияние польского, как-никак Речь Посполитая долго там правила. А вам понравится, если и у нас так будет.
Несколько лет назад, когда у России были напряжённые отношения с Украиной, один из наших парламентариев высокомерно сказал: «Какой ещё украинский язык? Это же СУРЖИК русского!»

А не получится ли лет через триста, что какой-нибудь француз, гордый чистотой своего родного языка, скажет: «Какой ещё русский язык? Это же суржик американского!»

Неужели мы уже попали в оккупацию, пусть и культурную. А кто должен бороться с ней. Наверное, мы, учителя. И здесь вдохновляющими должны стать строки стихотворения Анны Ахматовой «Мужество» (1942):

Мы знаем, что нынче лежит на весах
И что совершается ныне.
Час мужества пробил на наших часах.
И мужество нас не покинет.
Не страшно под пулями мёртвыми лечь,
Не горько остаться без крова, –
И мы сохраним тебя, русская речь,
Великое русское слово.
Свободным и чистым тебя пронесём,
И внукам дадим, и от плена спасём
Навеки!

Язык - это же не только метод общения, также он является одним из признаков жизни народа, его использующего; это книга, в которой отображается вся история развития народа, весь его исторический путь, начиная от древнейших времен до наших дней. В каждом слове прослеживается историческое прошлое, неотступно сопровождающее людей; прослеживается настоящее, и, возможно, будущее всех тех, кто с молоком матери впитывал в себя русские слова, наполненные любовью близких и дорогих сердцу людей.
Если изменить слово - может измениться чья - то судьба. Если изменить язык - изменится судьба целого народа… Но что будет с людьми, если их язык уничтожить, забыть, вычеркнуть из истории, стереть с лица земли?

Да, трудно противодействовать этому напору: дошли до того, что в старших классах только один урок русского языка в неделю, а иностранного три и более в зависимости от специализации школы. С одной стороны логика ясна: остальные предметы на русском языке ведутся – хватит и одного урока. Но при таком положении дел воцарилась безграмотность, которая только способствует проникновению иностранных словечек в нашу жизнь и быт. Мне кажется, что именно классные часы должны стать тем дополнительным уроком познания, именно познания всего богатства нашего удивительного, богатого языка. Давайте также не забывать уроков МХК: необходимо в них делать акцент именно на русский язык и русскую литературу.

Источники.

1. О засорении русского языка http://pedsovet.org/forum/index.php?autocom=blog&blogid= 594&showentry=6040

2. Великий и могучий… http://blogs.privet.ru/user/neprikayannaya_666/95230074#comm _394738705

3. Криворучко К.А. Использование неоправданных англицизмов в русском языке. http://www.school61.ru/Science/krivoruchkok_angl/krivoruchko k_angl.htm

"Я спикер на панели, - сказала мне знакомая русская дама, приехавшая из Европы. - Пригласили выступить на конференции по новой экосистеме образования. Я занималась и экологией, и образованием, но прежде не знала, что эти слова можно так совместить".

Русский язык действительно меняется на глазах, переваривая очередной массив иностранных заимствований. Прежде были французские и немецкие (не говоря уже о более старых - греческих или, скажем, монголо-татарских), теперь вот английские.

Перенося в обыденную жизнь деловую лексику (а это еще один модный тренд, т.е. тенденция), можно сказать, что у нас происходит процесс "слияния и поглощения" чужого словаря.

От умиления до сарказма

Все это вполне естественно. Зеркало языка отражает жизнь такой, какова она есть. И все же порой невольно реагируешь - то морщась, а то и улыбаясь.

Хотя и улыбки бывают разные. От умильных, вызванных ласкательно-русифицированными "сорьки" (от sorry, "извините") или "дримушка" (от dream, сновидение), до саркастических.

Помню, лет двадцать назад, когда мода на англицизмы только зарождалась, у Киевского вокзала в Москве мне бросился в глаза ларек под названием "Фарт". Хорошее, незатертое русское слово хозяин заведения воспроизвел не только кириллицей, но и латиницей. Причем не в переводе, а именно в транслитерации - Fart. Кто не знает, может посмотреть в англо-русском словаре, что это на самом деле значит.

У нас происходит процесс "слияния и поглощения" чужого словаря

Теперь таких курьезов, наверное, уже не встретишь, но зато "смесь английского с нижегородским" стала повсеместной. Кстати, не только в Москве или Санкт-Петербурге, но и в том же Нижнем Новгороде, куда я недавно ездил к родным. Уже упомянутая европейская дама, которая в последнее время наведывалась на родину чаще меня (я жил в Вашингтоне, откуда особо не наездишься), утверждает, что еще два-три года назад чужая речь резала уши не так сильно.

"Мастера хендмейда"

По-русски "женщина на панели" означает известно что, а по-английски это всего лишь участница групповой дискуссии на заданную тему. "Спикер" - выступающий или докладчик. Что касается "экологии", это греческое по происхождению слово по-русски означает науку о взаимодействии живых организмов, включая человека, с окружающей средой. И только. Но по-английски у него действительно постепенно обособляется новое значение - комплекс взаимоотношений между любой сложной системой и ее окружением. В этом смысле, видимо, возможна и "экология образования".

Но в целом засорение "великого и могучего" ужасно. У "креативного" (творческого) слоя "хеппенинги" перемежаются "ивентами" (и то и другое - всего лишь события, мероприятия, можно даже сказать, затеи), в бизнесе рождаются и умирают "стартапы" (проекты, реализуемые с нуля), на научных "панелях" обсуждаются "кейсы" (случаи, конкретные примеры), более или менее "релевантные" (уместные, идущие к делу). Знакомый недавно поделился перлом с выставки-продажи продукции народных промыслов - "мастера хендмейда" (то есть того, что "сделано вручную").

Лесть или зависть?

Вообще-то подражание принято считать искренним выражением лести. Но, на мой взгляд, речь идет и о своеобразной форме зависти, то есть об одном из видов зависимости. Возможно, поэтому меня раздражает языковая и культурная экспансия англосаксов в России.

Ведь психологический механизм здесь очевиден: чужое, заграничное априори лучше, чем свое. Как человек, проживший полжизни в Америке, смею вас уверить, что это далеко не всегда так. Впрочем, отвлеченные споры на подобные темы бессмысленны. Скажу лишь две очевидные, на мой взгляд, вещи.

Во-первых, сравнивается всегда, как говорят американцы, "то, что у себя внутри, с тем, что у другого снаружи". А это не одно и то же: фасад все стараются сохранять нарядным, изнанка у всех поскромнее. Во-вторых, понятно, что если я постоянно сравниваю себя с другими не в свою пользу, то плохо от этого только мне самому. Другим может быть как раз лестно, приятно.

Какой суверенитет?

В силу неискоренимой привычки не могу не упомянуть и о политике. С высоких трибун нам все время говорят, что наша страна - одно из немногих государств мира, обладающих подлинным суверенитетом.

Но о каком суверенитете может идти речь, если сами говорящие поминутно сбиваются на всякие "треки" (направления) и "инклюзивные (открытые для присоединения) форматы"? Если у нас в собственной столице каждый второй перекресток - то какая-нибудь "плаза" (маленькая торговая площадь), то "молл" (торговая или прогулочная пешеходная зона)? Если наши дети легче опознают Дарта Вейдера или лорда Волдеморта (персонажи из "Звездных войн" и "Гарри Поттера"), чем князя Гвидона или Кощея Бессмертного?

Кстати, о детях. Не у нас ли совсем недавно значительная часть образованных людей гневно клеймила "закон Димы Яковлева" и буквально требовала разрешить усыновление американцами русских детей?

Делалось это, по сути, под тем же самым лозунгом: "Им там, на чужбине, будет лучше!" Сторонники такого подхода не только не замечали его откровенной и позорной ущербности, но даже гордились своей открытостью для либеральных ценностей. Которых, между прочим, сам насаждающий их Запад придерживается лишь постольку, поскольку те для него выгодны.

Престиж и удобство

Впрочем, я отвлекся от темы. Что касается названий типа "Удальцова Плаза" на пересечении одноименной улицы с Ленинским проспектом, то, как мне объяснили в московской мэрии, зарегистрированные товарные знаки и наименования могут выполняться и размещаться на любом языке и любым шрифтом. Если их содержание кого-то не устраивает, обоснованные претензии могут направляться в профильную комиссию Мосгордумы.

Почему названия именно англоязычные, спрашивать надо у владельцев. Но их бессчетное множество, поэтому я обратился к известному маркетологу Николасу Коро. Суть его объяснений - если ужать его образную и эмоциональную речь - сводилась к соображениям как престижа, так и удобства.

По поводу элитарности он, кстати, напомнил, что в свое время дворянство в России могло и вовсе плохо знать родной язык, поскольку пользовалось преимущественно французским. Сейчас такого нет, распространение англицизмов, точнее американизмов, происходит достаточно демократично. Расслоение же общества по этому признаку если и присутствует, то в основном не сословное, а поколенческое. Заодно специалист указал, что в последние годы появилась мода и на "нарочитые русизмы", причем в разных областях - от дизайнерской одежды до популярных брендов еды и алкоголя (наподобие ресторанов "Братья Караваевы" или водки "Русский стандарт").

Что касается удобства, Коро указал, что для бизнеса важна "простота и доходчивость коммуникаций". А по этой части английский способен дать фору и русскому, и другим языкам: не случайно он, например, несмотря на свое мрачное "колониальное" прошлое, остается общепринятым языком межнационального общения в Индии.

Мне это, правда, напомнило давно известный факт, что по части краткости, выразительности и доходчивости сам английский существенно уступает русскому мату. Но матом у нас, слава богу, вывески пока не пишут.

Коро также рассказал, что он вместе с коллегами давно занимается коллекционированием "казусов русского нейминга", то есть искусства давать названия. Своего рода шедевром он, по его словам, считает "Французскую булочную "Бротхаус" (от немецкого "Дом хлеба"), работавшую в свое время на Садовом кольце.

Как сохранить чистоту?

В целом собеседник - как и многие другие люди, с которыми я обсуждал эту тему, - ратует за "прекращение издевательства" над русским литературным языком и всемерное сохранение его чистоты. Вплоть до принятия соответствующего закона и придания особого статуса профильному государственному институту как "единственной инстанции", полномочной утверждать языковые нормы, в том числе и признавать "элементы новояза, если они общеприняты, если они обрусели".

По части краткости, выразительности и доходчивости английский существенно уступает русскому мату

На самом деле и закон о государственном языке, и инстанция - академический Институт им. В.В. Виноградова - уже существуют. А вот чего нет, так это нормативного словаря, отражающего сегодняшние реалии. До сих пор все пользуются в основном трудом С.И. Ожегова, которому более полувека.

Профессор Наталья Боженкова из Государственного института русского языка им. А.С. Пушкина рассказала мне, что как раз сейчас рабочая группа под эгидой Санкт-Петербургского университета занимается проблемой описания русского языка как государственного. Пока, по ее словам, нет не только такого описания, но даже и общепринятого понимания того, что следует считать государственным языком, - "язык документов, делового общения или, скажем, того, что звучит с экранов". Не вполне ясен и следующий напрашивающийся вопрос: насколько можно язык нормировать и каким образом лучше это делать.

По поводу иностранных заимствований собеседница сказала: "Все зависит от количества. У нас ведь в малых дозах яд - это лекарство, а в больших дозах - смерть".

Так и в языке: заимствования могут быть полезны, когда они способствуют его развитию и обогащению. "Но если мы просто забываем русские слова, выкидываем их и по какому-то странному принципу начинаем использовать англицизмы, зачастую непонятные русскому человеку и неприятные для русского уха, то какая же тут польза?" - задала риторический вопрос Боженкова.

И с ходу привела примеры - вроде пресловутых "гаджетов" (общее наименование разнообразных электронных устройств), "аутсорсинга" (привлечение сторонних субподрядчиков), "лизинга" (долгосрочная аренда с возможностью последующего выкупа), "каршеринга" (краткосрочная аренда автомашины или просто подвоз попутчиков) и т.п. Другое дело, что я сам, пока вписывал в скобках значение терминов, убедился, что адекватного краткого перевода просто нет.

В целом профессор посетовала на "не слишком корректное" соблюдение языковых норм в современных российских СМИ, похвалила за бережное и уважительное отношение к родной речи президента страны, который, на ее взгляд, "все более и более строго" следит за своими публичными высказываниями, и выразила надежду на то, что примеру национального лидера будут следовать и другие политики, в том числе в Госдуме РФ.

Избави Бог от стихийных бедствий

Впрочем, по признанию Боженковой, не все зависит от человеческих желаний. "Как бы мы с вами ни рассуждали об этом, стихия языка организуется сама по себе", - сказала специалист.

Вот и мне тоже - отчасти под влиянием Иосифа Бродского, с которым мне однажды посчастливилось повстречаться в Америке, - всегда казалось, что язык развивается стихийно. Что он скорее формирует человеческое сознание, нежели сам формируется им. От извечного и непостижимого "В начале было Слово…" до современного и шутливого "Как вы лодку назовете, так она и поплывет"...

Это я к тому, что с языком нам надо бы обходиться поаккуратнее. Поосторожнее даже. Дело-то серьезное.